Неточные совпадения
И
на Выборгской стороне, в доме вдовы Пшеницыной, хотя дни и ночи текут мирно, не внося буйных и внезапных перемен в однообразную жизнь, хотя четыре времени года повторили свои отправления, как в прошедшем году, но жизнь все-таки не
останавливалась, все менялась в своих явлениях, но менялась с такою медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения нашей планеты: там потихоньку осыпается гора, здесь целые века море наносит ил или отступает от
берега и образует приращение почвы.
Между тем жизнь будила и отрывала его от творческих снов и звала, от художественных наслаждений и мук, к живым наслаждениям и реальным горестям, среди которых самою лютою была для него скука. Он бросался от ощущения к ощущению, ловил явления,
берег и задерживал почти силою впечатления, требуя пищи не одному воображению, но все чего-то ища, желая, пробуя
на чем-то
остановиться…
Как ни привык глаз смотреть
на эти
берега, но всякий раз, оглянешь ли кругом всю картину лесистого
берега,
остановишься ли
на одном дереве, кусте, рогатом стволе, невольно трепет охватит душу, и как ни зачерствей, заплатишь обильную дань удивления этим чудесам природы. Какой избыток жизненных сил! какая дивная работа совершается почти в глазах! какое обилие изящного творчества пролито
на каждую улитку, муху,
на кривой сучок, одетый в роскошную одежду!
Мы воротились к
берегу садом, не поднимаясь опять
на гору,
останавливались перед разными деревьями.
На берегу застали живую сцену.
День кончился, и в воздухе стало холодать. Тогда я предложил своему спутнику
остановиться. В одном месте между утесами был плоский
берег, куда водой нанесло много плавника. Мы взобрались
на него и первым делом развели большой костер, а затем принялись готовить ужин.
Зыбуны
на берегу моря, по словам Черепанова и Чжан Бао, явление довольно обычное. Морской прибой взрыхляет песок и делает его опасным для пешеходов. Когда же волнение успокаивается, тогда по нему свободно может пройти не только человек, но и лошадь с полным вьюком. Делать нечего, пришлось
остановиться и в буквальном смысле ждать у моря погоды.
Выбрав место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел
на охоту. Здесь по обоим
берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я
остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался
на носки, наклонялся в стороны и усиленно нюхал воздух.
Нечего делать, пришлось
остановиться здесь, благо в дровах не было недостатка. Море выбросило
на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По пути я заметил
на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
Иногда они
останавливались, тихонько опускали в воду свои палки и что-то высматривали
на берегу.
В самом деле, пора было подумать о возвращении
на бивак. Мы переобулись и пошли обратно. Дойдя до зарослей, я
остановился, чтобы в последний раз взглянуть
на озеро. Точно разъяренный зверь
на привязи, оно металось в своих
берегах и вздымало кверху желтоватую пену.
…Когда мы подъехали к Казани, Волга была во всем блеске весеннего разлива; целую станцию от Услона до Казани надобно было плыть
на дощанике, река разливалась верст
на пятнадцать или больше. День был ненастный. Перевоз
остановился, множество телег и всяких повозок ждали
на берегу.
До Лыкова считают не больше двенадцати верст; но так как лошадей
берегут, то этот небольшой переезд берет не менее двух часов. Тем не менее мы приезжаем
на место, по крайней мере, за час до всенощной и
останавливаемся в избе у мужичка, где происходит процесс переодевания. К Гуслицыным мы поедем уже по окончании службы и останемся там гостить два дня.
Здесь так же, как и
на северных рейдах, пароход
останавливается в одной и даже двух верстах от
берега, и пристань имеется только для парового катера и барж.
На «Байкале» мне рассказывали, что один пассажир, человек уже пожилой и чиновный, когда пароход
остановился на дуйском рейде, долго всматривался в
берег и наконец спросил: — Скажите, пожалуйста, где же тут
на берегу столб,
на котором вешают каторжников и потом бросают их в воду?
Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот
на пути своем встречал среди мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его то к сахалинскому
берегу, то к низменным песчаным
берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба
берега сливались; казалось, залив оканчивался здесь и никакого прохода не было.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще садятся
на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из воды, или
на берег у самой воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он
останавливается.
Как-то в этот день маршрут затянулся, и
на бивак мы встали совсем в сумерки.
Остановились мы с правой стороны реки среди молодого ельника у подножья высокой скалы. Место мне показалось удобным: с одной стороны от ветра нас защищал
берег, с другой — лес, с третьей — молодой ельник.
В это время идущий впереди Ноздрин
остановился и грузно опустился
на край нарты. Мы оба следовали за ним и как будто только этого и ждали. Рожков немедленно сбросил с плеч лямку и тоже сел
на нарту, а я подошел к
берегу и привалился к вмерзшему в лед большому древесному стволу, наполовину занесенному песком и илом.
Процессия
остановилась у деревни,
на берегу, с которого видна была гигантская гора, царственно возвышающаяся над четырьмя кантонами своею блестящею белоснежною короною, а влево за нею зеленая Рютли.
Все
берега полоев были усыпаны всякого рода дичью; множество уток плавало по воде между верхушками затопленных кустов, а между тем беспрестанно проносились большие и малые стаи разной прилетной птицы: одни летели высоко, не
останавливаясь, а другие низко, часто опускаясь
на землю; одни стаи садились, другие поднимались, третьи перелетывали с места
на место: крик, писк, свист наполнял воздух.
Но вот мы наконец
на берегу Демы, у самого перевоза; карета своротила в сторону,
остановилась под тенью исполинского осокоря, дверцы отворились, и первый выскочил я — и так проворно, что забыл свои удочки в ящике.
Ночевать мы должны были в татарской деревне, но вечер был так хорош, что матери моей захотелось
остановиться в поле; итак, у самой околицы своротили мы немного в сторону и расположились
на крутом
берегу маленькой речки.
Мы
остановились возле околицы, чтоб послать в Кармалу для закупки овса и съестных припасов, которые люди наши должны были привезти нам
на ночевку, назначенную
на берегу реки Ик.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были
остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с ведрами и ушатами бросились в воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали
на берег, вытряхивали
на землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню
на берег.
Я принялся расхаживать взад и вперед вдоль
берега, ведя за собой лошадей и бранясь с Электриком, который
на ходу то и дело дергал головой, встряхивался, фыркал, ржал; а когда я
останавливался, попеременно рыл копытом землю, с визгом кусал моего клепера в шею, словом, вел себя как избалованный pur sang.
Вы представьте себе, что стоите
на берегу: волны — мерно вверх; и поднявшись — вдруг так и остались, застыли, оцепенели. Вот так же жутко и неестественно было и это — когда внезапно спуталась, смешалась,
остановилась наша, предписанная Скрижалью, прогулка. Последний раз нечто подобное, как гласят наши летописи, произошло 119 лет назад, когда в самую чащу прогулки, со свистом и дымом, свалился с неба метеорит.
Или вот возвращаешься ночью домой из присутствия речным
берегом, а
на той стороне туманы стелются, огоньки горят, паром по реке бежит, сонная рыба в воде заполощется, и все так звонко и чутко отдается в воздухе, — ну и
остановишься тут с бумагами
на бережку и самому тебе куда-то шибко хочется.
Перед каждой сербской пристанью
на правом
берегу Дуная я уходил в каюту и запирался, опасаясь сербских сыщиков. Зато, когда пароход
остановился на венгерской пристани Оршаве, я дал в газету «Россия» такую телеграмму...
Было и еще много плохого для меня, часто мне хотелось убежать с парохода
на первой же пристани, уйти в лес. Но удерживал Смурый: он относился ко мне все мягче, — и меня страшно пленяло непрерывное движение парохода. Было неприятно, когда он
останавливался у пристани, и я все ждал — вот случится что-то, и мы поплывем из Камы в Белую, в Вятку, а то — по Волге, я увижу новые
берега, города, новых людей.
Дойдя до старой беседки, уединенно стоявшей
на берегу одряхлевшего, покрытого тиной пруда, я вдруг
остановился как вкопанный: мне послышались в беседке голоса.
Не скоро сладили с упрямою рекой; долго она рвала и уносила хворост, солому, навоз и дерн; но, наконец, люди одолели, вода не могла пробиться более,
остановилась, как бы задумалась, завертелась, пошла назад, наполнила
берега своего русла, затопила, перешла их, стала разливаться по лугам, и к вечеру уже образовался пруд, или, лучше сказать, всплыло озеро без
берегов, без зелени, трав и кустов,
на них всегда растущих; кое-где торчали верхи затопленных погибших дерев.
… Одно письмо было с дороги, другое из Женевы. Оно оканчивалось следующими строками: «Эта встреча, любезная маменька, этот разговор потрясли меня, — и я, как уже писал вначале, решился возвратиться и начать службу по выборам. Завтра я еду отсюда, пробуду с месяц
на берегах Рейна, оттуда — прямо в Тауроген, не
останавливаясь… Германия мне страшно надоела. В Петербурге, в Москве я только повидаюсь с знакомыми и тотчас к вам, милая матушка, к вам в Белое Поле».
Наши молодцы продолжали карабкаться
на четвереньках, переходя с одного плота
на другой. Достигнув наконец
берега с большими усилиями, чем употреблено было, чтобы переехать Оку, они
остановились и перевели дух.
Когда все утомились и Лаптев пошел отыскивать Костю, чтобы ехать домой, Юлия
остановилась перед небольшим пейзажем и смотрела
на него равнодушно.
На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик,
на том
берегу тропинка, исчезающая в темной траве, поле, потом справа кусочек леса, около него костер: должно быть, ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря.
А Черек будто переливался под нами, то под двумя моими ногами, то под четырьмя ногами лошади. Впереди,
на том
берегу, недвижной статуей стоял красавец Ага, блестя золотым кинжалом
на темной черкеске, смотря куда-то вверх по течению так, что глаз его я не видел. Это опять-таки прием бывалого горца: не мешать человеку своим взглядом. И это я понял, когда
остановился рядом с ним, когда перешел уже в полном покое и сказал ему, радостно улыбаясь...
Мы
остановились и прислушались. Это были волки. Они перебежали через реку
на наш
берег и тянули убийственную ноту где-то тут, совсем близко.
— Честь имею донести, — сказал Двинской, опустя руки по швам, — что я, обходя цепь, протянутую по морскому
берегу, заметил шагах в пятидесяти от него лодку, которая плыла в Данциг; и когда гребцы, несмотря
на оклик часовых, не отвечали и не
останавливались, то я велел закричать лодке причаливать к
берегу, а чтоб приказание было скорее исполнено, скомандовал моему рунду приложиться.
Я помню только, что при переправе через какую-то реку моя карета и множество других
остановились на одном
берегу, а
на другом дрались; вдруг позади нас началась стрельба, поднялся ужасный крик и вой; что-то поминутно свистело в воздухе; стекла моей кареты разлетелись вдребезги, и лошади попадали.
Дьякон пошел за рыбой, которую
на берегу чистил и мыл Кербалай, но
на полдороге
остановился и посмотрел вокруг.
Отъехав шагов пятьсот от духана, экипажи
остановились. Самойленко выбрал небольшой лужок,
на котором были разбросаны камни, удобные для сидения, и лежало дерево, поваленное бурей, с вывороченным мохнатым корнем и с высохшими желтыми иглами. Тут через речку был перекинут жидкий бревенчатый мост, и
на другом
берегу, как раз напротив,
на четырех невысоких сваях стоял сарайчик, сушильня для кукурузы, напоминавшая сказочную избушку
на курьих ножках; от ее двери вниз спускалась лесенка.
— Барин, — воскликнул вдруг Федосей… — посмотри-ка… кажись, наши гумна виднеются… так… так… Остановись-ка, барин… послушай, мне пришло
на мысль вот что: ты мне скажи только, где найти Ольгу — я пойду и приведу ее… а ты подожди меня здесь у забора с лошадьми… — сделай милость, барин… не кидайся ты в петлю добровольно — береженого бог
бережет… а ведь ей нечего бояться, она не дворянка…
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; —
на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась
на синем своде, и свежая роса уж падала
на опустелый
берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок
останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее
на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный
на булеварах, не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его
берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись
на новой почве;
на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего
останавливается клубами у
берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Вокруг фабрики развелось много птиц: воробьёв, ворон, галок, трещали сороки, торопливо перелетая с места
на место, блестя атласом белых боков; сизые голуби ходили по земле, особенно много было птиц около трактира
на берегу Ватаракши, где
останавливались мужики, привозя лён.
Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в ее узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала ее и снова пускалась в путь; как хорек или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краев тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять
на лед, возвращался
на берег и долго катался по снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом, как норка, или поречина, бегая по краям реки, мало замерзавшей и среди зимы, вдруг
останавливалась, бросалась в воду, ловила в ней рыбу, вытаскивала
на берег и тут же съедала…
Проехав село, мы
остановились у самой околицы ночевать
на прекрасной родниковой речке, текущей в высоких
берегах.
Черный высокий столб, похожий
на вихрь или смерч, показался
на том
берегу бухты. Он с страшною быстротой двигался через бухту по направлению к гостинице, становясь все меньше и темнее, и Коврин едва успел посторониться, чтобы дать дорогу… Монах с непокрытою седою головой и с черными бровями, босой, скрестивши
на груди руки, пронесся мимо и
остановился среди комнаты.
Весь наш караван
остановился у мыса, ожидая приближения заинтересовавшего всех предмета. Белая ледяная каша между тем тихо подвигалась к нам, и было заметно, что черная точка
на ней меняет место, как бы действительно переправляясь по льдинам к нашему
берегу.
— Абрашка тоже к приятелю наладился, — насмешливо кинул Козловский, когда мы тронулись в обратный путь. Степан, отъехавший
на некоторое расстояние,
остановился было, как будто с целью спросить или сказать что-то, но затем ударил лошадь и съехал с
берега.
Один из молодых молотобойцев, Мойше Британ, парень необыкновенно коренастый и сильный, вдруг спустился с
берега и храбро один пошел по льду. Это был вызов. Он шел беспечно серединою пруда, и в руках у него была большая палка
на длинной веревке. Порой,
остановившись, он пускал палку под ноги катающихся, и несколько человек упало. С
берега раздавались ободряющие крики...